1.Расскажите о Вашей коллаборации с пивом? Это очень-очень интересно.

- Ну, произошло довольно случайно, так, из каких-то личных связей координатора литературной школы Валерии с ребятами, которые производят пиво. Это интересная компания, она нацелена, с одной стороны на качественный свой продукт, на развитие своего производства, с другой стороны, они сами по себе очень креативные, интересные, их подходы, позиционирование своих пивных продуктов и вообще они любят игры со словом. Мы заинтересовались. Также это поддержка литературы, в том числе они предложили такой эффективный и очень простой механизм - сумма с продаж и «специальное» коллаборационное пиво.

2.Какое сегодня у Вас настроение? Что происходит? Как жизнь?
- Настроение хорошее, спокойное. Вокруг все горит. Я стараюсь оставаться спокойным. Благодаря буддизму, благодаря медитациям. Такое, в принципе, человеку просто.

3.Как Вы определяете границу между реальностью и вымыслом в своих произведениях? Бывали ли случаи, когда вы чувствуете вымысел, что начинает влиять на вашу реальную жизнь? И произведения ваши влияют на реальную жизнь? Уж какие-то переплетения происходят?

- Да, я сам специально никак не определяю. Все зависит от конкретного произведения. От того, что пишу. Где-то может быть много вымысла, где-то обязательно есть реальное, потому что все-таки для меня практически всегда толчком к написанию чего-то являются реальные события, реальные люди. То, что повлияло на эмоциональное состояние, то, что заставляет.

4.Писатель может быть каким-то пророком или предсказателем?

- Ну, может, конечно. Есть, да, примеры в мировой литературе, конечно. Может быть, писатель сам не предполагал, что каким-нибудь своим произведением что-то предсказывает, произошло какое-то совпадение. А все потом говорят, вот как гениально все сбылось. Я сам знал лично писателей, которые как-то, мне казалось, очень глубоко понимают эту природу вещей как все происходит. Это Олег Павлов в первую очередь. В агностике В. Маканине чувствовалось, что, может быть, не какие-то там большие вещи политические предсказываются или что-то что будет меняться или в отношении людей друг к другу, вообще мироощущение, мировосприятие человеческое. Это касается произведений больше 80-х, 90-х.

5.О чем Вы мечтаете написать? О чем еще не написали и почему?

- Наверное тем, о которых мечтал написать и не написал нет. Единственное, может быть, это тема восстания Казахстана в Средней Азии 1916 года и развития идей и коммунизма, национального самосознания людей, живших на территории Казахстана с 16-го года и где-то по 41-й год до начала Великой Отечественной войны.

Некоторые вещи в том, как менялось отношение людей к происходящему. Как вообще это было все закручено и заверчено. Это меня очень впечатляет. Но я вообще не уверен, что когда-то вообще это напишу, потому что это очень большое глубокое погружение в тему изучения исторических материалов.

6.Какой сегодня писатель? Каким Вы видите, что он должен сегодня знать, понимать? И чем владеть? Ваши наблюдения за 30 лет.

- Мне кажется писатель сейчас может быть каким угодно. И роль писателя, представление о роли писателя, все больше упрощается. Все больше становится такой утилизаторской что ли.  В том плане, что сейчас можно вести блог, иметь большую аудиторию, чем это не писатель?

- То есть сегодня писатели без писательства, по сути?

- Сейчас понятие писателя очень размылось в целом. Это раньше, сам путь попадания в профессию, когда просто издать книгу было довольно сложно имел какой-то такой статус. Если ты издавал книгу, то проходил через какие-то огонь, воду и трубы, все экспертные отсеивания. Это была какая-то уже роль и ответственность. А сегодня - издать книгу, или просто что-то разместить в фейсбуке, набрать подписчиков, при этом писать и может классные вещи, но также и писать ерунду запросто можно.30 лет назад это было невозможно представить. То есть 30 лет назад писатель — это ограненный самородок или бриллиант, а сегодня это порода. Я не обо всех конечно же. Я о процессе и качестве. Тоже существует сейчас много журналов, что держат планку. Сегодня любой желающий может создать журнал, сам себя опубликовать и раскрутить благодаря финансовым вложениям.

7.Вы упоминали о влиянии Владимира Маканина и Олега Павлова на творчество. Какие аспекты на ваше творчество, философию, вообще из их мыслей, из их произведений имели этот эффект?

- Как-то заимствовать — это вообще такая вещь странная и глупая, хотя в какой-то мере я этой глупости иногда и поддавался. В свое время был настолько очарован стилем Владимира Маканина, его интонацией, его темой, как он довольно простые сюжетные вещи раскладывает, в том числе и благодаря особому языку. Особо меня впечатляла его своя неповторимая интонация и глубокие смыслы в глубокие вещи и мне очень захотелось написать, вот именно в его стиле, с его интонацией. И я попробовал, написал повесть, где было, можно сказать, подражание. Но в результате получилась абсолютно ерунда. То есть эту повесть выбросил. Не стал публиковать. Просто поселил в ведре. То есть невозможно такие вещи скопировать.

- А что такое ерунда? Ну, просто у каждого своя трактовка ерунды.

- Ну, это такие очень личные критерии. Главное, чтобы оно завлекало, откликалось и ты впечатлился. Вот это главный критерий ценности. Ерунда — это что-то маловыдающееся, ненастоящее. То есть я свою повесть перечитал через три месяца и понял, что ничего не цепляет, какая-то фальшивка получилась.

- А перечитывали свои вещи вот через 10 лет как? Мы же забываем многое.

- Перечитывал, да.

- Цепляет? Вас цепляют Ваши вещи?

- Ну, не все, скажем так. Происходит большой отсев. Процентов 30 еще продолжает цеплять, процентов 70 уже не цепляет.

8.А что вот нужно современному автору, чтобы цепляло читателя? Вот пять пунктов каких-нибудь.

- Смотря какого читателя. Читатели разные. Универсального какого-то ответа вообще не может быть. Ну, говоря о том же самом, допустим, Маканине или о более популярных, известных - специфический взгляд на какие-то вещи. Это первое. Это ясно по откликам, рецензиям. Многие отмечают, что интересно читать, что увлекает сюжет текста. То есть это для многих важно и это второе. Третье - глубина. Ну, наверное, кто-то отмечает еще и стиль, стилевые какие-то вещи. Какая-то своя-то интонация, свои словесные приемы, где-то словесные игры.

9.Какой у Вас секрет? Секрет Михаила Земского в чем?

- Быть собой. Пытаться понять и передать смысл. Через литературу. Раскрыть обыденные вещи с новой стороны.

10.Ваша пьеса «Пустые места» получила признание на фестивале современной драматургии. Какие темы, по Вашему мнению, остаются пустыми местами в современной литературе и требуют осмысления? И как вообще, почему написали «Пустые места»?

- Тем, по-моему, которые бы еще не были «осмыслены», и которые не были освещены в литературе, вообще не осталось. Опять же сейчас благодаря соцсетям, интернет - информация, темы, все распространяется так быстро и так быстро все описывается, осмысляется. «Пустых мест» и не осталось. Скорее остается разными способами, взглядами на одни и те же темы проливать новые смыслы. Сейчас уже невозможно говорить иногда «свободно». Тебя просто могут забанить, забулить в интернете. И это вызывает недоумение, и внутреннее сопротивление, потому что, это начинает ограничивать свободу и автора, и свободу выражения своего мнения часто. То есть, например, я был очень удивлен, разговаривая с американской писательницей о романах Филипа Рота (Американская пастораль, Людское клеймо, Возмущение, Призрак писателя), одного из моих любимых писателей последних десятилетий. И она сказала мне, что начиная с середины 2010-х годов, тема политкорректности в США и в целом отношение общества к политкорректности, к тому, как издательства начинают себя вести, отвечая этим общественным потребностям, они таковы, что Филипа Рота после 15-го года, скорее всего, бы ни одно издательство не взяло. В издание. То есть, его невозможно было бы опубликовать в современных реалиях. Но это дико для меня, потому что Филип Рот с его взглядом отличным от общеустановленных просто ловит цензуру.

- Как быть с этим?

- Это все сильно настораживает и напрягает, но кажется, что в текущих обстоятельствах с этим невозможно бороться. Но, с другой стороны, все так быстро меняется, что это может и поменяться через несколько лет.

11.Какие изменения в нашем литературном сообществе Вы наблюдаете? Как изменились люди, публика, литература? При том, что у нас литературное обучение в университетах не имеется, кроме ОЛША с годичным обучением.

- Есть периодически курсы, мастер-классы от Союза Писателей, которые проводятся в регионах. Они по большей части на госязыке. Этой осенью планируются и на казахском, и на русском языках. Причем там планы достаточно амбициозные, планируется пригласить несколько мастеров зарубежных, в том числе даже на Нобелевского лауреата, и провести серию таких мастер-классов. Что касается семинаров на казахском языке, то есть буквально весной по региону проходила целая серия семинаров, мастер-классов, которые проводил Алишер Рахат.

Я думаю, влияние, конечно, большое оказалось, потому что большая часть того, что происходит в литературе, в литературном процессе, открытие каких-то литературных журналов, литературных проектов, издательств, издания книг, это все большей частью как раз связано как-то с нашей Литературной Школой. Больший процент – это наши выпускники. Хотя на все это потребовалось много лет, потому что я помню, когда первые лет пять было такое разочарование в том плане, мы каждый год работаем, работаем, выпускаем авторов, а результатов не было видно. Но это имеет такой накопительный эффект, и через несколько лет явились результаты нашего труда.